Итак, Мостович принимает заказ и берется за работу; он в великолепной форме и полностью в теме: только что отпраздновал выход в свет своей книги “My z Kosmosu/Мы из Космоса” (1878). Словом, выбор сценариста идеальный. Нужен художник. А художника нет – РОСИНЬСКИЙ, на сотрудничество с которым рассчитывал Гурный, незадолго до конкретного разговора с ним на эту тему принял предложение бельгийского издателя о работе над «Торгалем». Гурный из кожи вон лезет – пытается найти подходящего художника в Польше, срываются все договоренные сроки. Он предлагает кандидатуру ЕЖИ ВРУБЛЕВСКОГО/Jerzy Wróblewski, тот рисует аж 40 пробных панелей – немцев что-то в них не устраивает. И вновь в игру вступает РОСИНЬСКИЙ – «Да вот же великолепный художник! Гляньте хотя бы на этот “Relax”…»
«Немцы год искали и так и не нашли у себя никого подходящего. Поэтому тестировали семь или восемь польских рисовальщиков. Среди них был и ГЖЕСИК РОСИНЬСКИЙ – от него-то я и узнал о происходящем. Меня на тесты не приглашали, потому что я, когда работал над “Жбиками”, вконец разругался с Альфредом Гурным, директором издательства “Sport i Turystyka”, который организовывал тестирование в Польше. <…> И тут немцам случайно попал в руки первый номер журнала “Relax”, в котором был напечатан мой НФ-комикс “Spotkanie”. Они удивились тому, что меня не было в группе тестировавшихся, и с ходу потребовали от Гурного, чтобы он связался со мной» (Б. ПОЛЬХ).
Мостович, опираясь на разработки Эриха фон Дэникена (одно из названий серии так и звучит: “Według Ericha von Dänikena/По Эриху фон Дэникену”), выстраивает довольно стройный (хоть и не без заминок) сюжет. Дэс – родная планета высокоразвитой разумной расы дэсиан – умирает. Управляющий ею Великий Мозг рассылает по Вселенной научно-исследовательские экспедиционные группы с целью подготовки подходящих планет для колонизации и возможного переселения дэсиан. Одна из таких групп, которой командует Аис, единственная, кстати, женщина в экспедиции, прилетает на Землю. После приземления в группе возникают разногласия и разгораются конфликты, способные помешать выполнению поставленного задания. Таков вкратце сюжет первого альбома серии – «Приземление в Андах». Палеоастронавтика, интрига, любовная линия, приключения – словом, ядреный замес.
Серию продолжает альбом «Люди и чудовища», в котором появляется исключительно важный для сюжета персонаж Сатхам/Satham – антагонист, вечно будоражащий команду, строящий интриги, сеющий раздор, искушающий слабых. Он пытается захватить колонизируемый мир с помощью искусственно созданных чудовищ, вмешивается в генетические эксперименты, проводимые космитами-дэсианами над предками человеческого рода и пр. и пр. Сюжет более стройный, проблемы и интриги весьма правдоподобны, разработка конкретных линий сюжета проведена глубже и тщательнее.
Сложно (да и не стоит этого, вероятно, делать) пересказать весь сквозной (на восемь альбомов) сюжет. Он разворачивается на протяжении нескольких, нескольких десятков или даже нескольких сотен и тысяч земных лет – от доисторического периода до античности. В нем звучат отголоски многих классических мифов, религиозных верований и преданий, археологических гипотез. Тут и странные линии и фигуры в пустыне Наска, и эпические сражения, описанные в «Рамаяне», и гибель Атлантиды, и нифилимы, и хрустальные черепа, и египетские пирамиды и месопотамские зиккураты, и строительство Вавилонской башни (в качестве излучателя суперэнергии, с помощью которого контролировалось космическое пространство вокруг планеты), и полемики со старейшими известными книгами человечества: авторские версии и причин Потопа, и уничтожения Содома и Гоморры, и даже перехода израильтян через Красное море. И здесь же подавление бунта роботов и борьба с некими таинственными инсектоидами, стремящимися захватить колонизованную Землю.
И, разумеется-разумеется – изумительная работа БОГУСЛАВА ПОЛЬХА. Замечательные, футуристически интересные концепты космических кораблей, прочих летательных аппаратов, архитектурных сооружений, космических скафандров, фантастического оружия, пристальное внимание к отдельным, даже мельчайшим деталям – панели настолько ими богаты, что их можно рассматривать часами. Изумительно индивидуальный визуальный облик героев, начиная с Аис (моделью для ПОЛЬХА выступала, кстати, его супруга), в которую влюблялись отнюдь не только члены ее экспедиционной команды. Великолепно представленная девственная природа колонизируемой Земли.
Все восемь томов были опубликованы в Германии на немецком языке издательством “Bastei Verlag” в течение шести лет (1978–1983) под общим названием “Die Götter aus dem All/Боги из Космоса”.
В Великобритании стараниями издательства “Magnet/Methuen” были изданы четыре тома под подобно звучащим общим названием “The Gods from Outer Space” в 1978-1982 годах.
Серия переводилась и на многие другие (в сумме не менее 12) языки (кроме русского – почему-то нет, похоже, даже неофициальных, любительских, переводов). Вот, например, серия на испанском языке в шести томах под общим названием “Los Dioses del Universo”.
В Польше изданием сериала «Według Ericha von Dänikena» (сценарий Арнольда Мостовича и Альфреда Гурного, графика БОГУСЛАВА ПОЛЬХА) занялось издательство “Krajowa Agencja Wydawnicza” уже после того, как на Западе издание указанного комикса фактически завершилось. И растянуло его на девять лет. Вот хроника этого издания:
“Lądowanie w Andach/Приземление в Андах” (wyd. I, 1982, 100 000 egz.)
“Ludzie i potwory/Люди и чудовища” (wyd. I, 1984, 200 000 egz.; wyd. II, 1990, 200 000 egz.)
“Walka o planetę/Борьба за планету” (wyd. I, 1985, 300 000 egz.)
“Bunt olbrzymów/Бунт исполинов” (wyd. I, 1986, 300 000 egz.)
“Zagłada wielkiej wispy/Гибель великого острова” (wyd. I, 1987, 250 000 egz.)
“Planeta pod kontrolą/Планета под контролем” (wyd. I, 1990, 150 000 egz.)
“Tajemnica piramidy/Тайна пирамиды” (wyd. I, 1990, 100 000 egz.)
Нетрудно заметить, что были изданы лишь семь томов сериала. С восьмым томом (“Ostatni rozkaz/Последний приказ”) вышла незадача, и этот восьмой том какое-то время существовал лишь в пиратском издании. Первоначальной причиной явилась нехватка бумаги, которую в то время экспортировали из Финляндии, из-за промашки издателей с печатанием комикса “Szninkiel/Шнинкель” ГЖЕГОЖА РОСИНЬСКОГО.
«Его плохо издали. Использовали клей, который не годился для склеивания корешков. В результате короткое время спустя обложка отлетала и странички рассыпались. Весь тираж изъяли из продажи, и эти несколько сотен экземпляров отправили в макулатуру. Товарищи не желали признаться в своей ошибке, поэтому спроворили второе издание, но забрали бумагу у других клиентов. Поэтому восьмой том сериала не появился в Польше. Так, по крайней мере, мне объясняли, почему мой комикс не пошел, хотя были уже пробные оттиски. У других художников, ЗБЫШЕКА КАСПШАКА и МАРЕКА ШИШКО были подобные проблемы. Нам также не выплатили полностью гонорар за эти не изданные альбомы» (Б. ПОЛЬХ).
А вскоре и нагонять упущенное стало некому – издательство “KAW” было ликвидировано. И лишь в 2000 году несколько панелей восьмого тома было опубликовано во втором номере журнала “KRON”.
Спустя еще три года ситуацию попыталось исправить издательство “Muza SA”, которое в 2003 году издало под общим названием “Ekspedycja/Экспедиция” два толстых тома в твердых обложках, содержавших по четыре оригинальных сериальных выпуска в каждом.
(Во втором томе – первое официальное издание восьмого выпуска комикса в Польше!) Оба тома продавались по неизменно очень высокой цене на книжных аукционах.
На этом поле 12 лет спустя сыграло издательство “Wydawnictwo Komiksowe”, выпустив тиражом 1700 экз. коллекционное издание всех восьми выпусков в одном томе под названием “Ekspedycja. Bogowie z kosmosu/Экспедиция. Боги из космоса”.
И наконец, в 2016 году, сериал вышел с помощью издательства “Ringier Axel Spinger” в традиционном восьмитомном формате под общим названием “Ekspedycja/Экспедиция” в замечательной серии “Kultowe polskie komiksy/Культовые польские комиксы” (№№ 7-14).
Совокупный тираж напечатанных на польском языке комиксов сериала «Według Ericha von Danikena/Ekspedycja» составляет около 1,6 миллионов экземпляров. Сколько экземпляров комикса напечатано на других языках я не берусь даже сосчитать…
Арнольд Мостович/Arnold Mostowicz (6 апреля 1914 – 3 февраля 2002) – польский писатель, журналист, переводчик, сценарист комиксов, мемуарист, врач, популяризатор науки и уфолог.
Родился в Лодзи в семье Игнация Мошковича и Эстеры Мошкович (в девичестве Гольдштейн). Семья его отца происходила из местечка Кросневицы под Кутном/Krośniewicy pod Kutniem, общины хасидов. Дед всю жизнь изучал Талмуд. Семью содержала бабка, имевшая в своей собственности небольшую овощную лавку. Игнаций, самый младший из восьмерых детей, как и многие другие юноши его поколения, попытался вырваться из тесного ортодоксального мира. В Лодзь – Землю обетованную – пришел пешком. Вначале был мальчиком на посылках у лодзинского купца Захариаша Варшавского, дорос до приказчика. Жил в каморке на задворках лавки и учился по ночам, чтобы сдать экстерном экзамены на российский аттестат о среднем образовании. Сдал и отправился в Варшаву изучать юриспруденцию. Там заинтересовался театром, писал пьесы, играл в спектаклях, занимался режиссурой. Ездил по Польше с известным писателем Шолом-Алейхемом и читал наизусть его произведения на авторских встречах. Вернулся в Лодзь женатым на дочери богатого фельдшера. Чтобы содержать семью, завел мануфактурную лавку, однако, будучи никудышним торговцем, прогорел через пару лет и вернулся на государственную службу, но все свободное время посвящал театру.
Арнольд в 1932–1939 годах изучал медицину во Франции, в Тулузском университете (в Польше еврею попасть на учебу на медицинский факультет любого учебного учреждения было почти невозможно). Вернулся в Польшу незадолго до начала Второй мировой войны, в июле 1939 года. Во время осады и обороны Варшавы работал в госпитале (Szpital Dzieciątka Jezus), куда отправляли жертв авианалетов. После захвата польской столицы германскими войсками вернулся в октябре 1939 года в Лодзь, там был схвачен оккупантами и переселен в Лодзинское гетто, где работал в течение 4-х лет в инфекционном отделении больницы и службе скорой помощи. Пережил голод, тиф, абсурд спасения и лечения больных, которым все равно суждено было сгореть в печах крематория, ощущение полной безысходности и нетерпение в ожидании чуда. После ликвидации гетто в 1944 году оказался в концентрационном лагере Освенцим, а затем побывал и в других концлагерях: в филиале лагеря Гросс-Розен (Рогузница), в Бад-Вармбрунне и, наконец, в Дëрнхау. Родители войны не пережили. Когда Арнольд вернулся из Варшавы в Лодзь, их там уже не было – бежали в Варшаву. Отец был слишком известным в Лодзи человеком, гитлеровцы расправились бы с ним в первую очередь. От судьбы, однако, пан Игнаций не ушел – в июле 1942 года его схватили в варшавском гетто прямо на театральной сцене и отправили в Треблинку, откуда он уже не вышел. Мать, вероятно, погибла тоже, хотя ни времени, ни места ее гибели Арнольду Мостовичу установить не удалось.
После войны Арнольд Мостович не вернулся в медицину, не хотел ею заниматься. Впрочем, и не мог – два года лечился от туберкулеза. Нужно было как-то налаживать взаимоотношения с новой властью. У Арнольда с этим особых проблем не было – он еще во Франции связался с коммунистическим движением, поэтому решение о вступлении в партию принял почти автоматически. Занял должность секретаря редакции, позже – заместителя главного редактора газеты “Trybuna Dolnośląska”. Еще позже основал газету “Gazeta Krakowska” и руководил ею в течение 6 лет. «Я не жалею о том времени, — сказал он как-то. – Сталинизм отзывался болью, но я убеждал себя в том, что что-то должно измениться к лучшему. И после 1956-го изменилось».
В 1955 году Арнольд Мостович переехал в Варшаву, где ему предложили должность главного редактора сатирического и юмористического журнала “Szpilki”.
Он занимался также литературным переводом, в том числе произведений французских юмористов Альфонса Алле и Ками. Где-то в это же время он собрал и отредактировал два тома антологии юмора – французский и советский. В томе французского юмора – “Przedstawiamy humor francuski/Представляем французский юмор” (1968) — Мостович представил польским читателям 28 авторов, в основном в Польше неизвестных, а большинство их произведений сам перевел на польский язык.
Из журнала “Szpilki” его изгнали в 1969 году, в ходе антисемитской кампании, как последнего, вероятно, в стране главного редактора еврейского происхождения. Непосредственной причиной послужил рисунок известнейшего польского карикатуриста Эрика Липиньского, напечатанный в одном из номеров журнала. В тот момент варшавские местные власти ввели высокий налог для владельцев домашних собак. На рисунке возвышался письменный стол, под столом сидел песик, на столе красовалась табличка: «Берегись – злой человек» а за столом сидел чиновник с мор... э-э... лицом тогдашнего секретаря ПОРП Гомулки. Мостович вылетел из редакторского кресла как из корзины катапульты, а его место занял… Эрик Липиньский. Впрочем, когда об этом рассказали по радио «Свободная Европа», Липиньского снова «задвинули».
Все вокруг уезжали: знакомые, друзья, целая группа людей, связанных с движением сопротивления, которых он помнил еще по лодзинскому гетто, составители и авторы «Хроники лодзинского гетто». Нераспроданные экземпляры первых двух томов «Хроник» изъяли из книжных магазинов и лавок. Подготовленный к изданию третий том уничтожили.
«Почему я не уехал? – повторяет вопрос интервьюера Мостович. – В нашей семье об этом не было и речи. Попросту не было прямой причины. Я слишком тесно связан с языком, культурой и историей Польши и с историей еврейства в Польше. Здесь, на Повензках, находится могила моего сына, чудесного 14-летнего подростка, которого мы лишились в 1964 году. И к тому же, упаковав вещи, я сделал бы ровным счетом то, чего они от меня ожидали. А я, несмотря ни на что, видел в Мочаре лишь преходящий эпизод. Я не мог поверить в то, что именно он будет формировать образ Польши».
Из журнала “Szpilki”Мостович попал в ежемесячник “Ty i Ja”, где в ту пору «отсиживались» многие изгнанные главреды, а когда журнал закрыли, ушел на пенсию и занялся написанием научно-популярных статей о биологии и медицине, печатая их в периодике. Со временем из таких статей сформировались три книжных тома: “Biologia zmienia człowieka/Биология изменяет человека” (1972), “Biologia zmienia medycynę/Биология изменяет медицину” (1982) и “Biologia uczy myślić/Биология учит думать” (1988).
Одновременно с этим он увлекся уфологической тематикой и, в частности, палеоастронавтическими теориями Эриха фон Дэникена, о которых опубликовал ряд статей и заметок в журнале “Dookoła świata” и еженедельных газетах “Razem” и “Tygodnik Demokratyczny”. Расширенная версия этих статей в 1978 году вышла в свет отдельной книгой под названием “My z kosmosu/Мы из космоса” и была переиздана под тем же названием в 1984 году.
Своего рода побочным результатом этого предприятия явилось сотрудничество с издателем Альфредом Гурным и художником БОГУСЛАВОМ ПОЛЬХОМ в создании серии комиксов “Bogowiе z kosmosu/Боги из космоса” (о чем я расскажу подробнее в другом месте). Мостович участвовал в работе многих международных уфологических конференций и съездов, часто публиковался в прессе и издал в развитие уфологической тематики еще несколько книг: двухтомник “O tych co z kosmosu/О тех, что из космоса” (1987);
“Zagadka Wielkiej Piramidy/Загадка Великой пирамиды” (1991); “Spór o synów nieba czyli Powtórka z paleoastronautyki/Спор о сыновьях неба, или Повторение урока палеоастронавтики” (1994); “Przybysze z gwiazd czyli Spór о synów nieba/Пришельцы со звезд, или Спор о сыновьях неба” (1995).
«Я не перестал в это верить, ведь, не сходя с рационалистических позиций, надо признать, что существуют многие явления, не поддающиеся научному объяснению. В прошлом скрыто множество загадок. Его образ, сформированный с помощью традиционной науки, наверняка не соответствует истине. Я не пишу больше книг об этом, потому что наш рынок переполнен западной литературой, написанной на эти темы».
С течением времени Мостович все чаще и чаще обращался памятью к событиям междувоенного и военного времени. «Ничего собственно конкретного в моей жизни не изменилось, но в какой-то момент я стал заново обдумывать проблемы гетто, в моей памяти начали всплывать воспоминания».
В 1988 году вышла из печати книга “Żółta Gwiazda i Czerwony Krzyż/Желтая Звезда и Красный Крест” – мучительные воспоминания и размышления писателя о гетто и лагерных переживаниях, которые отнесены критиками к наиценнейшим документам времен гитлеровской оккупации. Жуткий голод, нищета, превращение людей в зверей, наблюдаемый изнутри постепенный спуск по кругам ада. Внутри тысячи индивидуальных убийств, а снаружи одно гигантское убийство народа, совершенное при равнодушном попустительстве окружающего мира. По словам Мостовича, это «реестр проблем и событий, которые наш великолепный XX век проглотил и не подавился». Тех проблем, о которых в Польше многие годы запрещалось говорить.
«И в какой-то, опять же, момент я вдруг понял, что у польского еврейства нет будущего. Через два-три поколения польские евреи станут религиозным меньшинством, столь же экзотичным, как караимы или магометане. Сейчас надо заботиться о том, чтобы память о присутствии евреев в польской истории занеслась за холокост».
Воспоминания о Лодзи собраны писателем также в книгах “Miłość z wariatem w tlie/Любовь с безумцем на заднем плане” (1993), “Ballada o Ślepym Maksie/Баллада о Максе Слепце” (1998), “Lódź, moja zakazana miłość/Лодзь, моя запретная любовь” (1999).
Несколько особняком выступают книги: “Karambole na czerwonym suknie/Карамболи на красном сукне” (2001), где писатель рассказывает о том, как, в бытность главным редактором журнала “Szpilki”, путешествовал по Стране Советов, и приключенческий роман “Opóźniony zapłon/Замедленная реакция” (1989).
В 1995 году Мостович стал директором фонда “Monumentum Iudaicum Lodzense”, который среди прочего занимается сохранением и реставрацией еврейского кладбища в Лодзи.
В 1998 году пан Арнольд рассказал в нашумевшем документальном фильме “Fotoamator” Дариуша Яблоньского/Dariusz Jabłoński о своем пребывании в Лодзинском гетто. Он был также соавтором сценария этого фильма. В течение многих лет руководил Обществом евреев-фронтовиков и потерпевших во Второй мировой войне. В том же, 1998 году был именован Почетным гражданином города Лодзь.
Умер в Варшаве, похоронен на Военном кладбище в Повензках рядом с сыном.
14. В рубрике «Наука и НФ» находится статья Арнольда Мостовича/Arnold Mostowicz «Co kryją zwoje z Qumran/Что скрывают Кумранские свитки». Мостович кратко, но весьма толково описывает историю обнаружения в пещерах скалистого побережья Мертвого моря спрятанных некогда там свитков, содержащих некоторые библейские тексты. Первые из таких свитков весной (или в конце зимы) 1947 года обнаружил молодой бедуин, обшаривавший пещеры Кумрана в поисках пропавшей овцы.
С 1947 по 1958 год был тщательно обследован весь тот регион и все находящиеся в его пределах пещеры. В десяти из них были также найдены свитки – всего в руки исследователей попало около 600 документов в той или иной степени сохранности.
Кроме относительно целых свитков собрали также несколько десятков тысяч фрагментов манускриптов. Почти все это богатство находится в Иерусалиме – в Еврейском университете и Рокфеллеровском музее.
Содержание этих манускриптов крайне важно как для иудаистов, так и для христиан. В особенности это касается апокрифических текстов. Поэтому и те и другие выказывают величайшую осторожность как при публикации очередных материалов, касающихся этих находок, так и при сопутствующем оной публикации комментировании. К этому следует добавить интриги среди исследователей и пр. и пр. В результате, хотя начало публикации содержания документов датируется 1955 годом, к 1991 году, например, не было опубликовано и пятой их части. А на русском языке... вы погуглите, погуглите...
Мостович обращает внимание читателей на один из апокрифических текстов – «Книгу Еноха», содержание которой было впервые опубликовано во Франции еще две сотни лет назад. О важности этой апокрифической книги говорит уже тот факт, что в Кумране «Книга Еноха» была найдена в двух с лишним десятках экземпляров. Нет смысла пересказывать содержание этого апокрифа, его можно найти в сети.
Ну а уж интерпретаций рассказанного в тексте о некогда живших на Земле гигантах (нефилимах), тесно общавшихся с земными женщинами, хоть пруд пруди. Но история и в самом деле занятная. Как, впрочем, и все остальное, касающееся Кумранских манускриптов.
15. В рубрике «Poezja i fantastyka/Поэзия и фантастика» размещены три стихотворения выдающейся американской поэтессы Энн Секстон/Anne Sexton (1928 – 1974) в переводе на польский язык ТЕРЕЗЫ ТРУШКОВСКОЙ/Teresa Truszkowska. Иллюстрация ВОЙТЕКА СЮДМАКА/Wojtek Siudmak.
16. Ну и, конечно, в номере публикуется очередной фрагмент комикса Паровского-Родека-Польха, который называется «Mobilizacja/Мобилизация».
13. В рубрике «Наука и НФ» Арнольд Мостович/Arnold Mostowicz в статье «Glozel, czyli ucieczka przed prawdą/Глозель, или Бегство от правды» вспоминает историю, приключившуюся в 1924 году во французской деревне Глозель, неподалеку от Виши. Два крестьянина, отец и сын, распахивали плугом поле, используя упряжку из двух коров. И вдруг одна из коров провалилась в какую-то яму. Корову вытащили, а в яме нашли воистину клад. Только очень непонятный по содержанию. Там было множество обожженных глиняных табличек, статуэток и осколков керамики с некими рисунками на них, похожими на буквы какого-то алфавита. А также изделий из кости, тоже покрытых рисунками. Познакомившиеся со всем этим богатством специалисты, основываясь на характере керамики, отнесли оную к магдаленскому периоду (15000 – 8000 гг. до н.э.).
Тогда получалось, что европейцы имели высокоразвитую письменность еще 10000 лет назад. И финикийцам, которые изобрели таковую всего лишь около 3500 лет назад, нужно расстаться с незаслуженно нахлобученными лаврами первооткрывателей и первопроходцев. В общем, французы предпочли во всем обвинить крестьян: мошенники, дескать, и подлые обманщики. Под суд даже подвели (но крестьяне, правда, все же добились оправдательного приговора). Однако прошло полсотни лет, появились новые методы исследования и датирования.
Проверили и задумались. Нет, крестьяне тут и точно были не при чем – перед ними извинились (младший все еще был жив) за возведение напраслины. Но каковы результаты анализа: керамике и глине (обожженным при температуре около 450 градусов по Цельсию) – 2100 – 2500 лет, костяным артефактам – около 21000 лет! А некоторым предметам – едва пара сотен лет (были и такие). Словом, получалось, что кто-то максимум 200 лет назад притащил все это откуда-то и зачем-то зарыл во чистом поле. Да, кстати, а значков на табличках оказалось столько, что их вынуждены были подразделить на 111 (странное какое-то число) групп.
И в значках находили подобие буквам финикийского, латинского, еще каких-то алфавитов; возможно, они попросту перерисованы были на эти черепки с каких-то других носителей. В общем, темная история. (И таковою остается: погуглите и почти ничего толкового не узнаете, хотя прошли уже и следующие 30 лет. W.)
14. В рубрике «Наука и НФ» размещен перевод статьи (оригинальное название не указано), почерпнутой из журнала «Omni» (март 1985). Статья в польском переводе называется «Marsjańska metropolia/Марсианская метрополия» (переводчик ЯРОСЛАВ ВЛОДАРЧИК/Jarosław Włodarczyk), ну а повествует она, конечно же, о вроде бы найденном на Марсе зондами «Viking» человеческом лике и стоящих рядом пирамидах.
История известная, что и говорить… Только насколько известная? Главный энтузиаст этой находки, Ричард Хоагленд/Richard Hoagland – личность, конечно, горячая и увлекающаяся, чей пыл не охладила даже Шнобелевская премия, но с этой историей и ныне далеко не так все ясно, как хотелось бы.
15. В рубрике «Wśród fanów/Среди фэнов» в статье «Wśród “fanów”/Среди “фэнов”» Мацей Маковский/Maciej Makowski с горечью пишет о беспокоящих его явлениях в польском фэндоме. В клубах, поначалу занимавшихся чисто исследовательской и просветительской деятельностью, ныне возобладали сугубо коммерческие поползновения. Все, кому не лень, издают, что только им в голову взбредет (и вскоре перекроют по количеству наименований профессиональные книжные издательства) и сшибают на этом нехилые деньги. Напоминаю, что это последняя четверть 1985 (не забывайте про производственный цикл) года… Россиянам до сей великой гонки еще жить и жить.
18. Ну и, конечно, в номере публикуется очередной фрагмент комикса Паровского-Родека-Польха…У-у-п-с! -- как бы не так, комикса нет. Зато есть пропущенная информация о содержании журнала за 1982 – 1984 годы.
облако тэгов
